§
«… малышку почти выдрали из рук бледной, впервые обескровленной родами, а не собственным мужем матери. Крохотный комочек, недоношенная новорожденная весила не более четырех фунтов. Женщина потянула руки к дочери, однако белые, тонкие, благородные запястья были перехвачены чужой  рукой в жесткой кожаной перчатке.
- Ты помнишь уговор, верно?
- Но она моя дочь! Верните!.. Дарвиан, чего же ты молчишь?!
Высокий темноволосый, подтянутый, словно опытный боец, мужчина в светлом плаще у окна, за которым уже заканчивала разливаться глубокая летняя ночь, чуть вздрогнул, но не повернулся – ему не были чужды отцовские чувства, пусть мертвое сердце не билось очень давно в худощавой груди:
- Мы отдадим ее. У нас нет выбора. Только так чертовы святоши перестанут нас преследовать, а  мы  - метаться, подобно крысам на тонущей лодке. Как ты не поймешь?
- Как ты не поймешь?! Она ведь твое дитя! Дитя, которого не должно было быть, которое появилось чудом!! – повышающийся  голос зашелся на крик, затем женщина странно заперхала, роняя черные густые пряди на высокую молодую грудь, уже налившуюся молоком.
Нософорос  резко развернулся, в три шага преодолел расстояние до кровати  с роженицей и обступивших ее невозмутимо-индифферентных Бессмертных, и негромко сказал, мягко, но решительно хватая за предплечье мать:
- Вот именно, Риа. Не должно было! Забудь о ней, словно ее и не было!
- Ты… да ты жесток, чертов кровопийца, ты сам дьявол!… - ни одна слезинка не скатилась из расширившихся, пусть и повлажневших, голубых, как синева предрассветного неба, глаз. – Дарвиан, ты же отдашь им себя!… - тут роженица забилась подобно раненой птице, вырываясь из пытающихся удержать ее рук, а затем страшно захрипела и обмякла в обмороке. Вампир быстро подхватил безвольное тело, валящееся куда-то вбок кровати, а остальные присутствующие коротким кивком попрощались с отцом и поспешили вынести наспех запеленутую малютку, которая уже начинала кукситься.
Уже за дверьми лачуги в предместье южнее на несколько лье от Лиона, в предрассветной тьме, особенно тяжелой и давящей, с нотками соленого морского бриза  и опасности, сверток был бережно развернут. Один из Бессмертных довольно долго осматривал при свете трепещущих факелов смугловатое тельце, кое-где еще не обтертое от крови и слизи, снующие ручонки, капризное личико, а затем его темные, жгучие глаза заволокли светлые искорки цвета морской волны, сливаясь в сплошную пугающую пелену.
- Отец был прав, оно того стоило.
Второй, пониже, сделал шаг вперед от остальных, чуть почтительно кланяясь:
- Рыцарь, нам нужно спешить. Рассвет наступит через пару часов, а до Руана еще очень далеко.
- Да.. верно. Корзину. И кусочек брынзы.
И вновь девочка была аккуратно, словно у того, кого назвали Рыцарем, был немалый родительский опыт, спеленута  и уложена в корзину.  Пухлые детские губешки был вложен ломтик водянистого пресного сыра, который она начала немедленно посасывать.
- Вперед. Поторопимся, братья.»

§§

«14 лет.
Девочка недоверчиво,  исподлобья смотрела на пламя высокой толстой свечи, стоящей перед ней в низком горшочке на гладкой светлой столешнице. В небольшой комнате без окон кроме нее никого не было, даже мебель как таковая отсутствовала – лишь стол с горящей свечкой да стул, на котором и сидит девчушка в простом темном платье и башмачках. Невысокая, как все подростки - тощеватая, кожа смуглая, но чистая, длинные каштановые волосы свились колечками ниже плеч. Совсем южаночка. И в данный момент эта юная девица была вкрай сердита, хотя и старалась не подавать виду, лишь слабо хмуря черные словно рисованные бровки – она знала, что за ней незримо и  неусыпно следит око Мастера.
«Потушить свечу.»
Ей до смерти хотелось просто дунуть и покончить уже с этим делом, но такой прием Учитель явно не одобрит. Черт возьми, лучше бы ей доверили что-то пересказать по истории Клуба или показать новый прием с крошечной саблей – в последнее время девочка делала успехи в фехтовании. Но нет же. Свеча! Да она вообще не сработалась ни с одной стихией!
Подавив тихий вздох разочарования, смуглянка вновь сосредоточилась. Вызвать влагу? Не получится. С чего Мастер вообще взял, что она на что-то способна? Вода ей абсолютно не подвластна, как и Земля. Долгое время Учитель  готовил ее к работе с Огнем, но вот очередной экзамен по элементали – и видимо, он тоже будет провален. Воздух?
Втихомолку от наставника темноволосая иногда практиковала по свиткам простенькие заклинания с воздушной стихией. И каждый раз, когда хоть что-то получалось, она как ни странно огорчалась – все казалось совсем не так, применяя одну магию – в итоге получала совсем иное, словно близкое – и все равно… иное… в корне. Как будто кто-то лепил за нее основу одного –  сама она добавляла другое, а в итоге получалось третье.
Выпрямив смугловатые ладони, девочка напряглась. Сейчас она рискнет применить  финт с «воздушным толчком». Пальцы привычно зашевелились, но как всегда получилась ерунда: свеча, вместо того, чтобы потухнуть, как-то криво подскочила и задергалась. Карие глаза изумленно  расширились, ученица попыталась придать больше энергии заклинанию – и восковое, слегка непропорциональное, изделие, каким-то чудом горя и даже разбрызгивая бесцветный горячий воск, влетело с размаху в стенку, обшитую деревянной, орехового цвета панелью. Южаночка охнула и  тут же вздрогнула – и не мудрено, ибо тяжелая дверь распахнулась, и вошел Мастер. Мужчина, одетый в темный хитон и сандалии, словно мгновение назад смеялся – еще были видны ямочки и мимические морщинки на немолодом уже лице. Однако постепенно выражение лица разгладилось, даже чуть посуровело, а в серых глазах появилась какая-то озорная искорка.
Сейчас ее наверняка накажут. Причем впервые – розгой, которую Учитель цепко держал в руке. Прикрыв веки, не смея смотреть в глаза, она немного напряглась внутренне, готовясь к худшему – к боли.
- Алана д’Лэриэль. Посмотри на меня.
Пришлось немного разлепить веки. Сквозь прищуренные ресницы девочка коротко взглянула на учителя. Он улыбался!
- Если не хочешь быть наказанной – отними у меня розги. Без рук.
Зрачок еще больше расширился:
- Отнять?..
- Ты все верно расслышала. Вперед… Бахрийя.
Так должна была называть ее мать, которая по рассказам няньки Беатрис умерла почти сразу же после родов. Поджав губы, Ала снова  неожиданно рассердилась. Вот он, перед ней, и улыбка становится все более дразнящей и даже чуть презрительной - Учитель словно подначивал ее.
«Давай же. Рискни.».
Южанка, отчаянно путая слова и шепча нечто невнятное, вскинула кисть непроизвольно, а пальцы сжались в кулак, словно хватая что-то невидимое. Мастер усмехнулся – Щита или иных мысленных преград он не ставил, только чуть помог с вектором, и поэтому розги довольно легко покинули почти и не держащую их руку, перелетая к девчонке. Удивленная результатом, темноволосая слабо вскрикнула, оборвала связь,  и гибкая плеть свалилась, не долетев пару шагов.
Мужчина почему-то расхохотался во весь голос. На ее глаза навернулись слезы – Алане показалось, что его веселье вызвано ее неумелостью и неуклюжестью. Заметив опущенную головку, учитель быстро преодолел расстояние до стола и присел на одно колено, приподнимая за подбородок смуглое точеное лицо.
- Девочка, мы наконец-то тебя нашли. Ты ментальный маг - ментат. И с этого момента ты больше не прольешь ни одной слезинки над своей мнимой бесполезностью. Договорились?
- Ментат? Я.. я видела в библиотеке…я ментат? Я ментат?! – совершенно бессвязно и потрясенно, всматриваясь в столь родное лицо – не обманул же?
Кивнув и приобняв за плечи, Мастер помог ей соскользнуть со стула. Бессовестно не прощаясь, не желая вообще тратить времени более ни на что иное, Ала бегом устремилась к полуоткрытой двери.

22 года.

Пусть она была почти готова, пусть дампир заранее и задолго привыкала к будущему мигу собственной смерти… но все равно это случилось совсем… неожиданно.
Клинок особой стали, той же, что и закаленный драконьей магией металл будущей Шпаги, вонзился чуть левее меж высоких грудей. Ее смуглое нагое тело дернулось на овале алтаря, однако руки не выпустили амулеты, не совсем ясные своим предназначением девушке, но требуемые при Посвящении – своеобразная капля рубина в золотой оправе с рунами в правой ладони и округлый сапфир в такой же окантовке в левой. Ноги мелко задрожали, торс выгнулся дугой в последний раз - а затем Алана умерла. Бессмертные, проводящие обряд, сомкнулись кругом вокруг тела, производя дальнейшие манипуляции, готовя новое звено в цепи последователей Клуба Оракула.
… вдох, резкий, стремительный, как полет истосковавшегося по потокам ветра голубя, по библейским преданиям выпущенного Ноем из Ковчега.
И неторопливо забившееся сердце.
Она не охотилась уже давненько, и поэтому сейчас собственная кровь, потихоньку разливающаяся по венам, казалась ей особенно холодной, загустевшей  и медлительной.
И голос Отца где-то в глубине ее сознания.
«Теперь ты с нами. Теперь ты наша. До конца своей жизни.»
«Да, я с вами. Да, я  - ваша. До последнего своего вздоха.»
… все участники разошлись, как и положено, оставив новообращенную наедине с мыслями и осознанием свершившегося. Садясь на краешек каменного ложа и не торопясь натянуть светлое одеяние, более смахивающее на тогу, южанка в задумчивости покосилась на лежащую в изголовье алтаря Шпагу, теперь соединенную с ней ментально. Темноволосой  досталась золотая гарда в виде драконьей головы, а Дарительницей станет Эйнерия, редко улетающая из Сердца огромная, уже очень старая драконица.
Все-таки накинув ткань, Ала покинула помещение, говоряще именуемое среди Бессмертных Вратами, и прошла по открытому с одной стороны коридору второго этажа Клуба, останавливаясь где-то посредине всего хода и опираясь на резные перила. Вид открывался на восточную сторону, необыкновенно символический для каждого вышедшего – где-то вдалеке, за густым руанским лесом уже заалел быстро набирающий свой летний подъем рассвет.
С этого рассвета начнется совсем новая жизнь, ментат была в этом уверена.»

§§§

«Апрель, 1358 год. Египет. Луксор. Недалеко от Храма Сети.
«Чтобы я еще раз сунулась в эту дыру?! Она же сумасшедшая!»
Пригибаясь, чтобы скрыться за очередным высотным камнем среди некоего оазиса в пустыне, облизывая еще окровавленные клычки, Бессмертная выдохнула и покрепче вцепилась в скользкий от алой влаги эфес. Мгла поздних сумерек постепенно рассеивалась, наступала воистину глубокая южная ночь с ее крупными, по-особенному яркими  в здешних местах звездами.
«Чертова египетская сучка!»
Под «сучкой», несомненно, подразумевалась Нофрет Сети, являющаяся приспешницей одноименного Храма, который был где-то рядом. «Хрен его знает где, если быть точнее...», ибо даже приблизиться к заветному месту у Ланы  не получилось, не говоря уже о том, чтобы  войти в него.
Первоначально дружеский визит превратился в фарс. А затем в кровавую бойню.
Пусть она полукровка, это ведь ничего не значит! Эти высокопарные мумии-нософорос развели воистину густую и напрасную демагогию с родом и кланами. В ней кровь вампира, хоть и не самого высокородного... впрочем, отца своего Алана никогда не знала, имя и то было выбрано Беатрис, уже давно покоящейся где-то невдалеке от Руана, на маленьком кладбище Клуба. Арабское, оно было дано года в два, когда особенно ярко проявились будущие черты характера, нрав, вырисовывались очертания южной внешности  - кожа так и не посветлела до благородной бледности, темные волосы, чуть раскосые глаза... Да, черт возьми, они с Нофрет похожи как сестры – и эта тварь еще смеет что-то вякать о происхождении и крови?!
Слева что-то тихо звякнуло. Они уже здесь. Выследили и подобрались. Ох, как же ей еще не хватает боевого опыта – благо, есть способности да врожденная интуиция…
Вылетев из-за своего укрытия  стремительно, как кобра, девушка вновь вступила в бой, применяя то телекинез, то Шпагу, то клыки да руки. Слава богам – это была не сама Сети, ибо Бессмертная на какой-то момент вздрогнула, краем глаза  выловив призрак хрупкой фигурки среди малого отряда из рослых силуэтов ее слуг-воинов. Нет, валяться с раной Проклятой еще недельку при ее регенерации, поразить ведь  удалось почти в сердце… Сама Алана отделалась содранной до мяса  кожей с предплечий да колотой раной кинжалом в бок, уже даже чуть затянувшейся. К черту. Выжить. Выжить! Удар, еще удар… Уворот… Теперь Шпагой.. Снова уворот…
Разгоревшийся рассвет весело и радостно, словно с предвкушением чего-то большего,  испепелил тела жрецов, оставив невредимой раскинувшуюся на песке смуглую девушку, полуголую, местами окровавленную – но все еще не сдающуюся и часто дышащую, будто поддерживающую себя флюидами гнева и отчаяния. Прошло минут двадцать, только после короткого отдыха ментату удалось встать, отряхнуться и пешком потопать к ближайшему городку за пару лье – сил на Т просто не было. В пекло Египет. Больше она сюда она ни ногой!

Январь, 1492 год. Испания, Кастилия, Королевская резиденция.

… Фердинанд уже тихо спал, а южанка только-только пришла в себя. Она чуть не впилась клычками в горло мужчины при финальных аккордах любовной схватки, но сдержалась воистину нечеловеческим усилием. Поежившись, Бессмертная осознала, что на миг была близка к провалу не только Задания – собственной незапятнанной до сих пор ни единой тенью ошибки репутации.
В комнате было довольно жарко по причине натопленного камина, однако Алану бил легкий нервный озноб, и она потянулась за медвежьими мехами светло-коричневых оттенков, укрывавших сверху фланелевые простыни. Как ни старалась молодая женщина как можно более тихо подобрать теплый мех, она все же рукой на миг коснулась бедра короля. Тот моментально открыл глаза – венценосный правитель Испании всегда славился чутким сном… не по причине ли ревности его столь же могущественной супруги?
- Ты не спишь, моя колдунья?
Смуглянка тряхнула рассыпавшимися  по плечам локонами шоколадных оттенков, скрывшими и высокую грудь, и изящные плечи:
- Я сторожу твой сон, мой король. Хоть мы и одни…
Темные брови Фердинанда чуть сдвинулись:
- Изабелла в Леоне… я так рад, что здесь - я с тобой. А ты всё не можешь расслабиться.
В ответ он получил кошачий вздох и взгляд в сторону окна, за которым буйствовал и выл невыносимо холодный для этой зимы борей – его редкие порывы проникали сквозь щели в южной башне королевской резиденции, боролись с теплом каминного пламени  и даже пытались погасить кавалькады свечей в канделябрах.
- Мне не нравится такая непогода, я чувствую себя крайне неуютно…
- Иди ко мне, я согрею тебя.
Устроившись в объятиях мужчины, темноволосая принялась водить пальцем по его плечам:
- Ты подумал еще раз о предложении португальца?
Король фыркнул:
- Браво. Я начинаю опасаться Кастильской королевы. Когда она успела нашептать тебе на уши своими идеи? Ты ведь всего полгода при дворе инфанты!
Алана чуть поджала губы, изображая абсолютную невинность и попутно с этим продолжая кончиками пальцев рисовать свои узоры на коже:
- Прекрасная Изабелла тут не причем. Его доводы и аргументы резонны, в конце концов - я сама не раз бывала на малом совете… стоя за ширмой позади твоего кресла. Согласись, - она приподнялась на локте, натягивая полотно простыни на грудь, - Колумб стоит  того риска, на который он идет. А вражду Испании и Португалии можно отложить на задний план ради будущего твоего королевства.
- Мое упущение, - Фердинанд коротко-уважительно хохотнул. – Тебе следовало ожидать меня в постели, а не вникать в политику.
Бессмертная ответно коротко фыркнула и воззрилась на любовника. Под пристальным взглядом ее темно-янтарных лисьих глаз король примирительно сказал:
- Хорошо, хорошо, моя колдунья. Я признаю, что пара-тройка твоих советов пришлась очень кстати. Хотя, Изабель не раз протестовала против них, требуя имя конселлора... но я никому не мог поведать имени невидимой тени, шептавшей их мне по ночам… - он потянулся к ее алым припухшим от поцелуев  губам.
Девушка мягко-протестующе уперлась ладонями в широкую мужскую  грудь, словно не желая сдаваться без окончательной победы:
- И?
Фердинанд возвел карие глаза к балдахину, а затем вернул их к вопрошающему лицу южанки:
- Хорошо. Будь по-твоему. А теперь иди ко мне.
И снова  порыв был приостановлен. Контральто зазвучало тверже – испанский король знал, что сейчас его фаворитка-француженка не шутит.
- Ты обещаешь, Фердинанд Арагонский, что позволишь Христофору Колумбу отправиться в плавание? Не пожалеешь золота? Не отступишь в самый последний момент?
- Для тебя, mi amor, я сделаю все, что угодно. Слово короля.

Декабрь, 1682 год. Франция, Сен-Жермен-ан-Ле, Королевская резиденция.

- Вы уверены в выборе наряда, мадемуазель? Он может спровоцировать…
- Он должен спровоцировать, Кларисса. Должен.
Отвернувшись от перебирающей пряди волос горничной, Бессмертная внимательно всмотрелась в  собственное отражение. Венецианское зеркало изящной работы в полный рост словно было создано отражать образ восточной принцессы – алого шелка с росписью золотой нитью шаровары, приталенная туника в тон, низкие багряные матерчатые туфельки с загнутым носком, усыпанные мелким жемчугом. Темные кудри подколоты, шелк волос, подправляемый служанкой, мягко спускается по статной спине. Огни камина причудливо вспыхивали искрами в тканях и локонах.
- Его Величество…
- С королем я уже договорилась, он не против моего присутствия. Более того, он сам меня пригласил еще месяц назад на сегодняшнюю встречу.
В мягком голосе горничной скользнули почти умоляющие нотки:
- Прошу Вас, мадемуазель д’Лэриэль…
Смуглянка развернулась с хищноватой грацией:
- Клэр, еще одно слово – и я накажу тебя.
Женщина покорно кивнула:
- Хорошо, что Ее Величество осталась в Версале. Вы бы разбили ей сердце…
Дампиресса уперла изящные ладони в бока, сдвигая темные брови:
- Cara mia, ты хочешь розог?
Отрицательно помотав головой, опечаленная горничная удалилась. И вот тут Алана не сдержала удрученного вздоха.
Бессмертной из Клуба больших трудов стоило «пробиться» к Королю-Солнце сквозь толпу фавориток и куртизанок. Весь двор следил, как постепенно гаснут звезды Монтеспан, де Бельер... и поэтому удерживать в тайне благосклонность Людовика  к ментату  было еще сложнее. Для банального оправдания частых встреч Луи Четырнадцатый даровал негласной любимице титул консула на Крите и полномочия младшего посла с Марроканским султаном Мулей-Исмаилом, чего француженка вожделела больше всего. И вот они – результаты Задания, плоды ее трудов и десятков бессонных ночей (слава всем богам, пока что не с королем, хотя не раз приходило отваживать его от дверей своих апартаментов, порой применяя ментальную магию). Сегодня будет подписан договор о дружбе.
… уже намного позже, сидя напротив покоренного Мухаммеда Тамима, первого паши Мулея-Исмаила, султана династии Алауитов, и всячески непринужденно улыбаясь его попыткам очаровать прелестную дочь Франции, Алана поняла, что с Заданием она справилась. Контакт был налажен еще в Марокко, однако самый апогей переговоров настал именно сейчас.
Людовик отложил все подписанные бумаги и немного ошеломленно воззрился на бронзового мужчину в тюрбане и богатых восточных одеждах оттенка слоновой кости, словно и не расслышал его последнего вопроса, озвученного пашой-переводчиком:
- Что? Отпустить Алану д’Лэриэль в Марокко постоянным младшим  консулом?
В его тоне голоса скользнули собственнические нотки. Как это так – фаворитка может уехать, а в ее постели король так и не побывал? Немыслимо!
В этот момент про себя Бессмертная поклялась, что больше ни в одно Задание, связанное  с венценосными особами Европы, она не ввяжется. Если бы не внутренняя сила, выдержка и способности – ее нервы сейчас были бы ни к черту. Отец будет недоволен отказом, но ментату требовался перерыв… или более спокойная жизнь. Именно поэтому в контральто закрались самые мягчайшие нотки – Алана позволила ментальным флюидам «поползти»  к королю, повинуясь незаметным жестам смуглых пальчиков в Пассе,  под шелком накидки-мантильи алого китайского шелка:
- Сир, для меня честь представлять Францию в числе консулов  перед лицом султана. Не беспокойтесь понапрасну – я не подведу Вас…
- Вы уверены, что желаете этого, мадемуазель?
Ревность боролась в его теноре с сомнением. Людовик был вовсе не дурак, стране Львов и Лилий требовались прочные и доверительные союзы, а этот был создан ободряюще легко.
Тамим сидел почти неподвижно, лишь темные глаза переходили от лица венценосного правителя Франции к смуглому лику девушки, которая бы жемчужиной смотрелась в  гареме его Повелителя. Возможно, так оно и будет… В конце концов первый паша негромко фыркнул и что-то сказал по-арабски  стоящему рядом толмачу. Тот почтительно осведомился:
- Ваше решение, сир?
Коротко цокнув кончиком языка, Луи недовольно отрезал:
- Да будет так.
Тамим  понял ответ и без переводчика. Его взгляд заискрился от удовольствия, но улыбку посол  все же сдержал – король выглядел так, словно потерял больше, чем приобрел. Мухаммед снова что-то сказал, паша услужливо перевел:
- Мы отбываем завтра. Для мадемуазель д’Лэриэль будет найдена соответствующая ее титулу и благородному происхождению резиденция в Мекнесе или Марракеше на  выбор.
Арабы ушли, а Луи неторопливо мерил кабинет шагами, иногда останавливаясь у мебели и трогая ее пальцем. У Аланы чесались пальчики сотворить Пасс Т и отчитаться перед Отцом или Вотаном, но она не смела по этикету покинуть правителя Франции раньше, чем он ее отпустит.
- Почему ты решила уехать?
Смуглянка слабо вздрогнула, словно не ожидала вопроса – на самом деле девушка была собрана, как кобра перед смертоносным прыжком:
- Слишком много конкуренции… Да и разве Ваше Величество не сможет навестить меня на Юге?
- Ты же  знаешь, что я не люблю покидать Версаль, плутовка.
- Сир... – д’Лэриэль сотворила плавный поклон-реверанс, благо широкий, свободный шелк шаровар позволил это сделать.
- Можешь идти.  Я прикажу отправить твои вещи  и служанок через Марсель, там с ними и встретишься.
- Сир, Вы так добры.
Шелестя легкой тканью в шаге по коротким коридорам резиденции, Алана почти не видела безмолвных слуг и камердинеров, не ощущала порывов холодного зимнего ветра сквозь приоткрытые окна, будоражащих гусиными лапками нежную кожу. На алых губах плясала легкая ироническая улыбка, однако, те,  кто знал д’Лэриэль довольно долго, могли бы смело утверждать, что Бессмертная пребывала в крайне довольном настроении.

Август, 1861 год. Франция, Руан, Клуб Оракула.
- Хватит! Ты только вернулась оттуда! Сколько можно спорить? Тебя направляют с Заданием в Восточную Европу  -  изволь туда отправиться!..
Расписная фарфоровая фаза со свежими, пышными полевыми цветами внезапно поднялась со столешницы без малейшего прикосновения рук и стремительно пронеслась к стене под красивой картиной с пейзажем, где, естественно, ее поджидал скорый и неотвратимый конец. Брызги воды разлетелись во все стороны, обломки и стебли с яркими маковками густо усеяли персидский ковер. Мужчина недобро сдвинул брови и скрестил на груди под искусно расшитым камзолом сильные крупные руки, уставясь на смуглую темноволосую короткостриженную молодую женщину в  бирюзовых  шароварах, тунике под цвет и синих замшевых восточных туфельках.
- Д’Лэриэль, твои южные истерики здесь не приветствуются. Если ты не хочешь послушать меня – может, выслушаешь Отца?
- Это Его Задание? – вопрос был задан по-прежнему хмурым тоном. Покусывая губу, она  подобно собеседнику с вызовом сложила  на высокой груди кисти тонких рук.
Воин слабо поморщился и кивнул:
- К тому же, там Алхимик. Он поможет тебе обустроиться в первое время. В деньгах нужды не будет, в любом крупном банке есть наши люди. Да и сама задача не сложная. Ты просто будешь наблюдателем.
- Зачем? – Алана резко выдохнула это слово и прошла к окну, из которого открывался вид на окрестность. И этот вид был заучен до последней детали в прихоти природы. Она ведь была дома. – Зачем Он отправляет меня… к черту на кулички? Чем я так провинилась? Юг принял меня более чем гостеприимно. Там связи, там важные фигуры, там вся политика! Там жизнь! – крепким кулачком она стукнула по подоконнику, чуть не сбив краешек узорной лепнины на поверхности. – А меня хотят утопить  в серости и унынии! Горы! - девушка патетично вскинула руки - Я не люблю горы, я хочу к морю. Море – моя страсть и слабость… – оборвав себя, Бессмертная вновь закусила губу и повернула голову к Воину. Вотан так и не поменял позы, лишь выражение лица чуть смягчилось, а у губ появилась непонятной горькоты складка.
- Думаешь, я  бы по своей воле отправлялся туда, куда определяет Задание? Это приказ. И его следует выполнять. Ты мудрая женщина, но ведешь себя в последнее время как девчонка… Я понимаю, - он разомкнул замок из рук и поднял правую  ладонь в примиряющем жесте в ответ на ее раскрывшиеся для какого-то явно резкого замечания губы, - ты прикипела сердцем к Югу и Марокко в частности. Но не все коту масленица, как говорят русичи. Отдохни от своей бурной южной жизни. Попробуй на вкус местных… – мужчина неожиданно кривовато усмехнулся, прекрасно зная, как и остальные Бессмертные, об особых потребностях дампира, которые, впрочем, никогда не мешали ее основной работе.
Алана фыркнула как кошка, но промолчала. Подумав, Вотан добавил еще кое-что, словно время ему понадобилось для того, чтобы подобрать слова:
- Поговаривают, что в Трансильвании есть одно из местечек, слава о котором идет по всему свету. По слухам, там обитают сильнейшие нософорос. Румыния, город Версур. Там же замок Бран.
На лице смуглянки не отразилось ни одно чувство, только приподнявшаяся правая бровь немного скептически приглашала продолжать.
- Тебе было бы интересно узнать историю «своих по крови»?
- «Своих по крови»? Не смеши меня, Вотан! Я полукровка, и ни один нормальный вампир не примет меня за свою! - она резковато махнула рукой, словно подводя итог. – К черту всё. Я поеду. Когда нужно отправляться, и где я могу взять Письмо*?
- Письмо у Девы. Отправишься завтра. Доберешься тихим ходом – дилижансы, кареты и так далее. Не афишируй и не проявляй зря своих способностей до необходимого на это повода. Будь умницей и пай-девочкой.
- Не учи меня жить, Воин. Лучше поцелуй, - в гортанном контральто впервые за все время разговора проскользнула теплая нотка.
Полноватые губы Вотана так же тронула светлая улыбка, преобразившая облик мужчины и на миг превратившая его в мальчишку. Коротко, но очень нежно поцеловав Алану, он приобнял ее за хрупковатые плечи и шепнул на ухо:
- Береги себя. Для нас всех.
- Обещаю.»
*Письмо – свиток с инструкциями к Заданию.